Конец военно-морской эпохи?

Ряд экспертов, наблюдающих за происходящим на море, провозгласили недавно начало «пост-военно-морской эпохи», полностью исключающей перспективу традиционных крупных морских боев, не виданных со времен Второй мировой войны, или боев между военно-морскими силами НАТО и советским ВМФ, прогнозировавшихся в случае, если бы «холодная война» стала горячей⁽¹⁾. Как утверждается, в эту пост-военно-морскую эпоху нет потребности в военно-морских силах, центральное место в которых отводится современным крупным боевым кораблям – большим авианосцам, оснащенным тормозными устройствами для посадки самолетов, и суперсовременным крейсерам. В связи с этим ВМС – в первую очередь ВМС США – должны переориентировать свои операции и программы кораблестроения, сместив акцент с действий океанского флота в открытом море на силы и средства, приспособленные к ведению действий в прибрежных районах и выполнению задач правоохранительных органов.

Если эти предсказания верны, и мы действительно становимся свидетелями «революции в морском деле», складывается такое впечатление, что ведущие торговые и военно-морские державы пока еще не разделяют эту точку зрения. Несмотря на постоянную для них проблему ограничений оборонных расходов и рекапитализации крупных флотов, большинство из них продолжают вкладывать средства в ВМС, способные действовать в океанских районах. Об этом свидетельствуют непреложные усилия Бразилии, Франции, Индии, Италии, России, Испании, Великобритании и США, направленные на сохранение, дальнейшее развитие или восстановление в том или ином виде авианосного потенциала, а также попытки Китая создать такой потенциал ⁽²⁾, или постоянно растущее во всем мире число и более совершенные характеристики вертолетоносцев и десантных кораблей, способных контролировать морское пространство, осуществлять переброску сил, оказывать гуманитарную помощь и обеспечивать присутствие в передовых районах (Австралия, Китай, Франция, Италия, Япония, Республика Корея, Нидерланды, Испания, Великобритания и США).

Очевидно, что стратегическую близорукость подобных программ кораблестроения в пост-военно-морскую эпоху нельзя списать исключительно на бюрократизм адмиралтейств или успешное лоббирование судоверфей во всем мире. Но мало кто возьмется спорить с тем, что спустя двадцать лет после окончания «холодной войны», в связи с глобализацией и перекраиванием геоэкономической карты мира нужно по-новому взглянуть на вклад, который могут внести обладающие необходимым потенциалом военно-морские силы в выполнение ряда задач, начиная с устрашения и реагирования на кризис и заканчивая действиями в передовых районах, обеспечением безопасности и защищенности на море и защитой окружающей среды.

Этот анализ должен помогать в формировании политики безопасности, а также планировании ВМС, разработке программ кораблестроения и проведении совместных и морских операций. В НАТО эта работа идет полным ходом, и ее результаты отразятся на том, каким образом и с привлечением каких многонациональных сил и средств Североатлантический союз намерен вносить коллективный вклад в обеспечение обороны и безопасности на море в ближайшие десятилетия.

Просторы мирового океана были, за исключением отдельных периодов и районов, зоной мира и дорогой к благосостоянию всего человечества в течение более шести десятилетий. За последние полвека объем товаров, перевозимых по морским путям, вырос больше чем в четыре раза. На его долю теперь приходится более 90 процентов мировой торговли, в том числе 60 процентов от объема экспорта нефтепродуктов. Для перевозки всех этих товаров используется флот из 50000 крупных торговых судов различного класса и водоизмещения, включая новое поколение супертанкеров и контейнерных судов, а также крупные круизные суда.

Во многом продолжительное благосостояние промышленно развитых демократических стран, несмотря на череду экономических спадов, а также устойчивый рост экономической мощи таких стран, как Бразилия, Китай и Индия объясняются тем фактом, что с конца Второй мировой войны морское пространство, покрывающее более семидесяти процентов поверхности Земли, было в общем и целом безопасным и защищенным для ведения торговли.

Свобода мореплавания – это принцип, которого придерживаются все государства, независимо от их величины, географического местоположения, политической системы, экономического благосостояния или военного потенциала. Это важное и положительное наследие второй половины ХХ века, которое слишком часто недооценивается. Некоторые наблюдатели называют это благодушное пренебрежение морской тематикой «морской слепотой», тогда как все свидетельствует о том, что в связи с ростом объема торговых перевозок по морским путям для обеспечения безопасности на морском пространстве в ближайшие десятилетия потребуется выделить дополнительные ресурсы, силы и средства и расширить международное сотрудничество.

Обстановка, складывающаяся на море во втором десятилетии XXI века, вероятно, уже не столь мирная и «удобная для использования», как раньше. В связи с резким увеличением морских торговых перевозок, приведшим к большой загруженности популярных морских путей, перевалочных пунктов и гаваней, а также в связи с ростом незаконной деятельности на море, начиная с незаконной торговли людьми и пиратства и заканчивая терроризмом и тайными перевозками оружия массового уничтожения (ОМУ) и средств их доставки, необходимо по-новому взглянуть на то, как связаны между собой различные географические районы и факторы риска, а также выработать новый, всеобъемлющий подход к безопасности и обороне на море.

Эта меняющаяся обстановка бросает международному сообществу три основных вызова: всплеск беззакония на море, принимающего различные формы и очертания; опасность стратегической военно-морской конкуренции, в результате которой может возникнуть соблазн применить средства ВМС если и не для агрессии, то для политического запугивания или военного принуждения, или может возникнуть крупное силовое противоборство; возможные негативные последствия изменения климата для безопасности на море. В различных оценках этих факторов риска просматривается одна и та же неопределенность, касательно конкретных перспектив, взаимодействия и последствий этих факторов.

Если оставить растущее беззаконие без контроля, это может возыметь постоянно увеличивающееся пагубное воздействие на перевозки людей и товаров по морю, а также на надежность поставок энергоносителей, что в свою очередь подорвет торговлю и доверие среди государств, а также приведет к снижению благосостояния для всех. Неуправляемые морские районы могут стать обширным прибежищем негосударственных преступных группировок различных мастей, а также, вероятно, государств, которые могут спонсировать незаконную деятельность, такую как терроризм или распространение ОМУ. В порядке исключения появление новых факторов риска на море может сопровождаться нападениями на корабли ВМС, пример тому – теракт против эсминца ВМС США «Коул» в Йемене в 2000 году или ракетный удар по израильскому военному кораблю, нанесенный у берегов Ливана «Хизбаллой» в 2006 году. Пиратство у берегов Сомали – конкретный пример давнишней и вновь возникшей проблемы.

С другой стороны, возникает еще один фактор риска: программы кораблестроения ВМС крупнейших азиатских держав явно нацелены на создание собственного потенциала для патрулирования и защиты морских путей сообщения, столь важных для поддержания недавно приобретенного статуса крупных торговых партнеров, в результате чего они становятся желанными участниками в деле укрепления безопасности на море. Международные действия против пиратов в западном районе Индийского океана, а также многосторонние морские учения с участием растущего числа стран Персидского бассейна являются убедительными свидетельствами этой положительной тенденции. Но в эти программы может также быть заложен и потенциал, необходимый для воспрещения действий противника в морском районе, который может стать источником взаимного недоверия, а также причиной беспокойства для других крупных торговых держав.

Конкуренция между ВМС может непосредственно затронуть другие регионы мира, помимо района действия Североатлантического договора. Однако, с учетом коммерческих интересов всех стран во всем мире, а также их общей стратегической заинтересованности в сохранении международного мира и безопасности, НАТО вряд ли может стремиться или позволить себе быть равнодушной к неблагоприятному развитию обстановки в результате бесконтрольной гонки ВМС. В данном контексте присутствие океанского флота в передовых районах и средства сдерживания могут внести чрезвычайно благотворный вклад в усилия по предотвращению конфликтов. В то же время опыт «холодной войны» подсказывает, что ядерные державы вряд ли допустят, чтобы конкуренция ВМС или отдельные инциденты на море переросли в полномасштабные столкновения. Более того, постоянный рост морских торговых перевозок и путешествий является замечательным глобальным заслоном от попыток поставить это достижение под угрозу.

Вероятно, по сравнению с описанными выше факторами риска, еще более серьезную, хотя и далекую опасность для морских путей, а также для защищенности и благосостояния населения, проживающего в прибрежных районах, представляет изменение климата. Истощение ресурсов, ухудшение экологии и более суровые погодные условия на суше и на море могут превратиться в настоящий шторм с прогнозируемыми и потенциально катастрофическими последствиями, но еще неопределенными перспективами.

В этой сложной и потенциально опасной геостратегической и морской обстановке дерзость и суровость не должны оттеснить осторожность на второй план, когда речь заходит об определении будущих потребностей флота. Поэтому идущие в настоящий момент дебаты о том, насколько структура ВМС США адекватна в складывающихся условиях безопасности, неуместны по трем причинам. Во-первых, в предстоящие десятилетия центральное место в структуре ВМС США будут по-прежнему занимать авианосные ударные группы и другие экспедиционные ударные и десантные группы, даже если ВМС откажутся от строительства крупных авианосцев следующего класса. Вторая мировая война оставила ВМС США в наследие уникальный и непревзойденный оперативный опыт и технические навыки планирования, снабжения и управления флотом, центральное место в котором занимают авианосцы. Более шестидесяти лет США хранили это наследие ценой значительных затрат и удивительной решимости. США не стоит терять этот стратегический потенциал, по крайней мере, до тех пор пока условия безопасности XXI века не примут более отчетливые очертания и пока не станет ясно, что подобный потенциал излишен.

Во-вторых, даже если в силу бюджетных и оперативных причин восстановление равновесия в пользу корветов и сторожевых кораблей береговой охраны было бы желательным, международное сообщество в целом и НАТО в частности вряд ли окажутся в выигрыше, если ВМС США заменят свой океанский флот морским потенциалом, ориентированным в большей степени на действия в прибрежном районе. Есть на то одна важнейшая причина: операции по обеспечению безопасности на море, имеющие по природе своей локальную географическую направленность, даже если они призваны бороться с факторами рисками, присутствующими повсеместно, могут быть по-настоящему эффективными только если они проводятся под «зонтиком» более широкого трансокеанского потенциала ВМС, способного действовать по всему миру и обладающего информационным превосходством в мировом масштабе.

В обозримом будущем только ВМС США смогут быть хребтом этого стратегического потенциала «за пределами прямой видимости», позволяющего вести в прибрежном районе тактические действия по обеспечению безопасности на море и действия, направленные на укрепление регионального потенциала. Наконец, в тот момент, когда США выступают за широкий, открытый международный подход к управлению и безопасности на море, опирающийся на расширенную сеть партнерских отношений между родами военно-морских сил США – ВМС, Морская пехота и Береговая охрана, – а также ВМС других стран, было бы парадоксально и неправильно со стороны ВМС США пытаться удовлетворить потребности и создать потенциал для действий в прибрежных районах, с которыми могли бы легче, быстрее и лучше справиться ВМС многих союзных и дружественных стран, обладающие зачастую опытом и навыками ведения подобных операций, а также силами и средствами, необходимыми для выполнения данных задач.

Развитие партнерских отношений на море открывает возможность для применения более согласованного международного подхода государствами-единомышленниками, позволяющего распределять задачи на региональной основе, совместно выполнять их, обмениваться наилучшей практикой, совместно организовывать оперативное и тыловое обеспечение, обмениваться информацией в поддержку правоохранительных действий на море, а также совместно вести учебную подготовку и учения. Выступая в качестве военного узла для оперативного сотрудничества и политического форума для консультаций по морским делам, НАТО может сыграть важную роль и способствовать данной работе.

С момента создания НАТО морское измерение безопасности было крайне важным для этой организации, в состав которой входит большое число государств, гордящихся своими мореходными традициями, имеющих глобальные коммерческие интересы и крупные военно-морские силы и средства. Сегодня это измерение занимает центральное место во вкладе НАТО во всеобъемлющий подход к морской безопасности. Во многом НАТО является, по сути, морским союзом. Атлантический океан и Средиземное море, Балтийское и Черное моря объединяют союзников как в географическом, так и в стратегическом плане. Это важнейшая часть их общего наследия и общей судьбы.

Военно-морские силы НАТО выполняют постоянные задачи по сдерживанию, убеждению и обороне, а также новые задачи в поддержку кризисного регулирования и безопасности на море, часто предполагающие заблаговременное взаимодействие по всему миру со странами-партнерами, не являющимися членами НАТО, такими как Австралия, Финляндия, Япония и Украина. В любой момент корабли Североатлантического союза и средства обеспечения могут начать действия в рамках операции «Оушен шилд» – вкладе НАТО в решительные международные операции по борьбе с пиратами в Индийском океане – или участвовать в контртеррористической морской операции в Средиземном море – операции «Эктив Индевор», – или проводить учения вместе с ВМС государств, участвующих в настоящий момент в Стамбульской инициативе о сотрудничестве НАТО, – Бахрейн, Кувейт, Катар и Объединенные арабские эмираты – или со страной «Партнерства ради мира», например, Швецией в контексте Сил реагирования НАТО.

За счет сил и средств наблюдения за Мировым океаном, повседневного присутствия и ведения действий ВМС стран НАТО и стран-партнеров вносят вклад вместе с гражданскими правоохранительными органами в морское судоходство на востоке и на западе от Европы. Оперативная совместимость и эффективность обеспечиваются за счет применения общих тактических приемов, методики и процедур НАТО, за которыми стоит широкий ряд специализированных центров, занимающихся морским пространством, и прочих средств и возможностей. НАТО – это поистине морской союз в действии.

В тот момент, когда Североатлантический союз готовится завершить работу над новой Стратегической концепцией на предстоящей встрече в верхах в Лиссабоне, морское измерение НАТО является одним из основных вопросов на повестке дня Североатлантического союза. Военно-морская эпоха не закончилась, но наступает новая морская эра.