Дэвид Сноудон, «Бизнес монитор интернэшнл», рассуждает о том, как рост экономической активности Китая неразрывно связан с перспективами безопасности этой страны.
В течение последних двадцати лет рост ВВП Китая составлял в среднем 9,9% в год, в результате чего бывшая когда-то едва заметной экономика страны стала одной из главнейших движущих сил роста мировой экономики. В период с 2000 по 2009 год доля экономики Китая в мировом ВВП увеличилась с 3,7% (в номинальном выражении в долларах США) до 8,1%.
В ближайшие десять лет рост китайской экономики немного замедлится и составит в среднем 7,5%, но этого будет достаточно, чтобы доля Китая в объеме мирового производства выросла до 14,9%. Как показано в таблице № 1, в результате этого произойдет огромное сближение с США, чья доля в мировом ВВП составит к 2019 году лишь 19,4% .
Однако, даже при большом экономическом росте в ближайшие десять лет, к 2019 году ВВП Китая на душу населения будет равен лишь 11 644 долларов США, то есть, 20% этого показателя в США.
Попытки Китая приобрести ряд крупных западных фирм имели лишь ограниченный успех в силу политических причин и по соображениям национальной безопасности
В 2009 году Китай стоял на первом месте в мире среди инвесторов в энергетические компании и компании-производители электроэнергии и на втором месте среди инвесторов в сырье и материалы: на долю ресурсов пришлось две трети всех сделок, проведенных Китаем за границей. Западные фирмы по-прежнему являются самыми привлекательными для Китая, потому что они принесут с собой не только природные богатства, но и знания и умения.
Но попытки Китая приобрести ряд крупных австралийских и американских фирм имели лишь ограниченный успех в силу политических причин и по соображениям национальной безопасности. Неудачная попытка «Чиналко» приобрести за 19 млрд. долларов США австралийскую компанию «Рио Тинто» заставила перейти на менее «угрожающие» и менее масштабные покупки, как, например, приобретение угледобывающей компанией «Яньжу» австралийской фирмы «Феликс ризорсез» за 3 млрд. долларов США. По причине невозможности крупномасштабных инвестиций в большое число западных компаний, занимающихся природными ресурсами, Китай стал вкладывать больше средств в формирующиеся рынки, в частности, в Центральной Азии и в странах Африки, расположенных к югу от Сахары.
Центральная Азия давно вызывала интерес у Китая скорее с геополитической, чем с экономической точки зрения. Китай опасается проникновения центрально-азиатских исламистов из-за мусульман уйгуров, проживающих в его самой западной провинции Синьцзян, в которой в 2009 году произошли массовые беспорядки. Пекин опасается, что сообщества уйгурских диаспор в Кыргызстане и Казахстане могут оказать материально-техническую поддержку своим кровным родственникам в Китае. Пекин не устраивает расширение военного присутствия США в Центральной Азии, так как он опасается, что это может быть попыткой окружить Китай, предоставить тайную поддержку уйгурским активистам и сократить влияние Китая в регионе.
В таблице показан прогноз роста ВВП на душу населения в период с 2000 по 2018 в развитых странах (верхняя графа), Китае (посередине) и развивающихся странах в целом (нижняя графа)
Китай предоставил кредиты Казахстану и Туркменистану, сделав при этом крупные инвестиции в нефтяную, газовую и даже урановую промышленность. Это позволит не только удовлетворить потребности Китая в природных ресурсах, но и укрепит связи между государствами региона и Пекином. Например, предоставление Туркменистану кредита на 4 млрд. долларов США для освоения гигантского месторождения газа в Южном Иолотане совпало в декабре 2009 года с церемонией открытия газопровода Центральная Азия – Китай протяженностью в 2 000 км. По первому трубопроводу в 2010 году из Туркменистана в Китай будет перекачано 13 млрд. кубометров газа, а с открытием второго трубопровода к 2012–2014 году газ будет экспортироваться также из Узбекистана и Казахстана, и общий объем увеличится до 40 млрд. кубометров.
Аналогичные стратегии были применены в странах Африки, расположенных к югу от Сахары. Как указал Премьер-министр Вэнь Цзябао, в ближайшие три года этому региону могут быть выделены кредиты на сумму в 10 млрд. долларов США – аналогично кредиту в 10 млрд. долларов, предоставленному Казахстану во время кризиса в банковском секторе, – что проложит путь для инвестирования. В самом деле, по своему объему некоторые из предлагаемых сделок даже превышают центрально-азиатские. Нефтяной проект между Нигером и Китаем оценивается в 5 млрд. долларов США, а в Гвинее предлагаются инвестиции на сумму от 7 до 9 млрд. долларов.
Есть целый ряд привлекательных моментов для обеих сторон в этих сделках. Для африканских государств Китай является источником помощи и инвестиций, которые не привязаны непосредственно ни к реформе системы управления, ни к каким-либо иным политическим критериям. Решение Китая о вложении средств наверняка продиктовано в первую очередь деловыми соображениями. Однако на втором плане стоит важный для Китая вопрос о продвижении его позиции невмешательства в суверенные дела других стран. С учетом восприимчивости Китая к вопросу политического статуса Тибета и Тайваня, а также к вопросу об уйгурских сепаратистах, подобный план действий остается логичным.
Несмотря на незамедлительную привлекательность в глазах обеих сторон, можно усомниться в том, что подобные сделки будут отвечать долгосрочным интересам африканских стран. Уже поступали сообщения о том, что китайские инвесторы отказываются от проектов в ряде африканских стран, расположенных к югу от Сахары, и о том, что инвестиции в инфраструктуру осуществляются медленно.
Расширение международного присутствия Китая возьмут на заметку не только западные политики, но и те, кто разрабатывают военные планы в Китае
Однако вложение китайского капитала в формирующиеся рынки не мешает Китаю инвестировать и в развитые рынки. Существует два основных способа, позволяющих Китаю выйти на западные рынки.
Первый способ – это «долларовая дипломатия», которая никоим образом не ограничивается формирующимися рынками. Муссировавшиеся в январе 2010 года предположения о том, что Китай предоставит огромную финансовую помощь Греции, открывают перспективу растущего влияния Китая в развитых странах, которые, оказавшись в серьезном финансовом положении, могут быть привязаны не только к китайским кредитам, но и к соглашениям о продаже объектов инфраструктуры, технологий или финансовых активов.
Второй способ заключается в элементарном приобретении западных активов, которые не являются столь щекотливыми с политической точки зрения, например, информационные технологии, логистика и системы поставок.
На графике представлен прогноз доли развитых стран (верхняя нисходящая кривая) и развивающихся стран (нижняя восходящая кривая) в мировом ВВП на период с 2000 по 2018 год
Рост напряженности в будущем?
Китайские инвестиции за границей, особенно в производство стратегического сырья, а также в отрасли потребительских товаров, по-прежнему будут привлекать внимание правительств иностранных государств. На фоне сопротивления Китая повышению курса юаня и неизменно большого активного торгового баланса Китая, по-прежнему существует серьезный риск введения протекционистских мер в торговую политику западных стран в дополнение к ограничительной инвестиционной политике. Это, конечно же, ударит по Китаю, который зависит от сбыта своей продукции на экспортных рынках, так как внутренний рынок еще не сформировался.
Расширение международного присутствия Китая возьмут на заметку не только западные политики, но и те, кто разрабатывают военные планы в Китае. Китай пока не обладает крупным потенциалом для переброски сил, но он явно стремится к этому. В последние годы органы оборонного планирования США выражали беспокойство в связи с тем, что экономическая помощь, оказываемая Китаем Мьянме, Бангладеш, Шри-Ланке и Пакистану, может быть составной частью более крупной стратегии «жемчужного ожерелья», направленной на создание средств ВМС, обеспечивающих господство в северной части Индийского океана и на важнейших торговых путях между Востоком и Западом.
В финансовом плане вряд ли что-либо помешает Китаю реализовать эти амбиции, если учесть ограниченный объем оборонных расходов страны в настоящий момент. В 2009 году официальный военный бюджет составлял 70,3 млрд. долларов США или 1,7% ВВП. Даже если эта цифра занижена из-за тайных расходов и разницы в покупательной способности, один только экономический рост позволит резко и намного увеличить расходы. Если доля оборонных расходов будет по-прежнему составлять 1,7% ВВП, к 2019 году вооруженные силы Китая получат дополнительное финансирование в объеме 208 млрд. долларов США в год.
Этого будет предостаточно, чтобы превратить нынешнюю «мягкую» силу и долларовую дипломатию Китая в более внушительную позицию «твердой» силы.